Белло никогда не должен забывать, что любой человек будет славен в Вивенце, если он способствует самому себе. И как благородный старый господин гордо оглядывает мускулы и рост своего сына и рад видеть в его благородных молодых чертах сходство с самим собою, думая о том, что когда наконец он ляжет в свою могилу, то всё же будет жить в долгой, славной жизни своего ребёнка, достойного наследника его доблести и славы, так и король Белло должен будет считать крепкую перспективу этой молодой Вивенцы собственным порождением. Мой господин, взгляните на эти два государства! Из всех стран на Архипелаге они одной крови. Доминора является последним и самым большим Анаком Прежних времён; Вивенца – первый и самый лучший отпрыск из имеющихся. Каждая наполнена прошлым, соприкасающимся с будущим. Ах! Если б старое сердце этого родителя не волновалось из-за свободомыслия и развернулось к своему смелому сыну, то весь Марди преклонился бы перед ними. И всевышний Оро, возможно, предопределил бы для них будущее с плохо предугадываемым масштабом. Полагаю, что поскольку Вивенца никогда не заставит старого Белло рыдать из-за своего сына, так и сама Вивенца ещё многие долгие годы не будет плакать на могиле своего родителя. И пусть король Белло сможет отложить в сторону свою старомодную треугольную корону и надеть простой современный костюм; ведь его тело остаётся крепким с оных времён, и он одинаково изящно может примерить любые аксессуары. И те, кто говорит, что Доминора стара и истёрта, возможно, допускает ошибку. Поскольку как страна Доминора стара, но её нынешнее поколение столь же полно молодости, как молодые люди в любой земле под солнцем. Затем – хо! – достойная пара! Один достоин другого, подайте руки друг другу и сожмите их вместе. Ло! Прошлое – это предзнаменование. В будущем пророчество исполнится.

Глава LVI

Сцена в земле Уорик, или Создатели королей

Когда мы уходили от храма, нас сопровождал быстроногий, беспокойный человечек, некий Цнобби, беглый уроженец Порфиро, но теперь восторженный житель Вивенцы.

– Сюда прибывает наш великий вождь! – закричал он. – Взгляните на него! Это я приложил руку в создании того, кем он стал!

И, так сказав, он указал на персонажа, которого ничто не отличало, кроме татуировки на его лбу – звёзды, числом в тридцать, и необыкновенно длинное копьё в его руке. Он свободно смешался с толпой.

– Поглядите, насколько хорошо я с ним знаком! – закричал Цнобби, приближаясь, и по-хамски коснулся своей рукой его лица.

– Друг, – сказал сановник, – твоё приветствие необычное, но добро пожаловать. Я почитаю просвещённых людей этой земли.

– Подлая собака! – пробормотал Медиа. – Произошло бы это у меня, я пронзил бы этого наглого плебея.

– Теперь для тебя есть Главный Вождь, мой славный товарищ! – крикнул Цнобби. – Ура! Троекратно за твоё здоровье! Да, да! Все короли здесь – равны. Каждый одинаков. Здесь свидетель, почувствовав что-то задевшее его сбоку, посмотрел вниз и увидел руку прочувственного Цнобби в тайной близости к мешочку, висевшему на его поясе.

После чего толпа закричала: «Вор! Вор!» – и громким голосом усеянный звёздами вождь крикнул: «Хватайте его, люди, и привяжите вон к тому дереву».

И люди тут же схватили и связали его.

– Ах, – сказал Медиа, – у этого вождя есть что-то, что он может сказать напоследок; он подрезает словом крылья королю, хотя плебей хватает его за нос. Будь я проклят, но не сомневаюсь, что его копьё, хотя и без оперения, более длинное и более острое, чем моё.

– Здесь нет той свободы, о которой думают эти почётные граждане, – сказал Баббаланья, поворачиваясь. – Я смеюсь и восхищаюсь.

Глава LVII

Они прислушиваются к голосам богов

На следующий день мы продолжили наше путешествие на север, чтобы посетить эту часть Вивенцы.

В назначенное время мы пристали к берегу.

Кругом было свежо. Из всех земель, что мы видели, ни одна не выглядела столь многообещающей. Рощи стояли высокие и зелёные, поля тянулись вдаль и вширь, роса первого утра, казалось, только-только испарилась с травы. Со всех сторон были слышны водопады, роение пчёл и гул радости процветающего населения.

– Ха, ха! – радовался Иуми. – Труд ликует на этой земле и аплодирует в цветущих рощах! Полагаю, что Йилла всё же будет найдена.

Щедро угощённые, мы оставались на этой земле до того момента, пока с лагуны не пришли окончательные новости об извержении, которое мы в подробностях увидели во Франко. Пожарище распространялось по Порфиро, тут и там на королей охотились, как на преступников, и во всей той части Марди начались страдания.

С предельным восхищением эти новости приветствовались многими, но кое-кто считал их предвестником беспокойства. Были также и те, кто радовались, что короли повержены, но сокрушались, что люди сами по себе не столь устойчивы. Победа, не приводящая ни к какому мудрому и устойчивому порядку, говорили они, совсем не победа. Некоторые победы оказываются на руку побеждённому.

Но день за днём великие толпы спускались к берегу в ожидании каноэ, периодически приносящих свежие новости.

Каждый час новые крики разражались в воздухе:

– Ура! Ещё одно королевство сожжено дотла до края земли, ещё один полубог отстранён от власти, ещё одна республика появилась. Пожмите руки, почётные граждане, пожмите руки! Скоро мы услышим о Доминоре, валяющейся в пыли, о несчастной Верданне, свободной, как мы сами, об извержениях вулканов всего Порфиро! Кто может противостоять людям? Время пророчит ужас тиранам! Прежде чем мы умрём, почётные граждане, весь Марди будет свободен.

Слушая эти крики, Баббаланья так обратился к Медиа:

– Мой господин, я не могу не полагать, что эти люди намного более взволнованы, чем те, кому они так пылко симпатизируют. Но неудивительно. Одиночные выстрелы, которые слышат в Порфиро, доносятся сюда смешавшимися в один огромный гул. Каждая новая весть о событиях – словно залп целого взвода.

Теперь, во время этого шума, король Медиа оставался чрезвычайно спокоен, что было весьма разумно. Он снял свои регалии и во всех делах проявлял себя с достойной предусмотрительностью. И по много часов он отсутствовал, и никто не знал, куда он пошёл или чем он был занят.

Так также и с Баббаланьей. Но, всё ещё продолжая наши поиски, все мы наконец вошли в большую долину, жители которой оказались более, чем обычно, раздуваемы современными страстями.

Бродя по округе, мы заметили нетерпеливую толпу, собравшуюся вокруг приметной пальмы, на которой был вывешен свиток.

Люди были необычайно взволнованы, посылая проклятия тому наглому мошеннику, кто за ночь, должно быть, прикрепил там этот скандальный документ. Но кто бы он ни был, уверяю вас, сам он сумел прикрыться весьма грамотно.

После большого неистового обсуждения, во время которого с близлежащих пней были произнесены различные подстрекательские речи, было принято решение зачитать свиток вслух так, чтобы все могли его услышать.

Схватив его, разгорячённый молодой человек взгромоздился на склонённые плечи старика, своего родителя, и пронзительным голосом, под постоянные и непрерывные протесты, зачитал следующее:

«Властители Вивенцы! Вам подобает услышать мудрые слова. Но, хорошо зная, что вы слушаете мало мудрых слов, кроме своих собственных, и что, как почтенные граждане, вы вольны выследить того, кто возражает вашим величествам, я счёл желательным обратиться к вам анонимно. И если это вам понравится, вы можете приписать этот голос богам, дабы вы никогда не приписали его человеку.

Известно, Властители, что в эти неистовые дни многие почти отказываются от уроков истории, предпочитая их существующим событиям. И это происходит в то время, когда все присутствующие в Марди выросли из прошлого, уроки которого считаются устаревшими, что влечёт за собой желание отказаться от того, что было. Всё же полагаю, что Прошлое – апостол. Великая ошибка этого времени, Властители, состоит в главной гипотезе, что совершенно особенный Диаболус бежал